хватает его голову обеими руками и начинает исступленно целовать лицо и губы.
– Мне это так нужно… – в полузабытьи шепчет она.
Но Савва отстраняет ее и делает шаг назад.
– Не надо, Ксения, – говорит он очень трезво. – Потом вы будете очень жалеть.
IX
Проходит еще какое-то время, и вот мы уже видим поминки по Егору.
Дело происходит в кафе, приглашенных много, человек пятьдесят, а то и семьдесят. На отдельном столике – портрет покойного с черным бантом в углу фото, перед ним – шкалик водки, накрытый черным хлебом.
Главное место за столом занимает, естественно, вдова. Рядом с ней – руководители фирмы «Камни-Кол», в которой работал покойный. Это латиноамериканец-красавчик по имени Мигель, подле него – русская жена и еще одна сотрудница компании, красавица-блондинка Настя. Мигель прекрасно говорит по-русски, лишь с небольшим акцентом.
Рядом с этой сиятельной парой – дама лет пятидесяти, холеная и властная. Ее зовут Молена, и она самая важная здесь персона, потому что представляет фирму-партнера из Колумбии. Она поставляет на наш рынок драгоценные камни, а реализует их компания, в которой Егор Горчаков был одним из руководителей. Дама практически не изъясняется на нашем языке, рядом с нею русскоязычный толмач и помощник Кирилл.
Присутствует на тризне и Савва – не в качестве гостя, а как распорядитель. Он следит за тем, чтобы поминки прошли достойно, оговоренные блюда и напитки вовремя появлялись на столах. По ходу дела он представляется наиболее важным гостям – Мигелю, Насте, колумбийской гранд-даме Молене, ее переводчику Кириллу – и раздает им свои визитные карточки.
Слово берет Молена, представительница фирмы-поставщика из Колумбии. Она говорит по-испански, но рядом с ней – Кирилл, который переводит ее заупокойный спич. В нем звучит по адресу Егора: «Прекрасный, честный, благородный… Надежный, умный, мотивированный… Быстро принимающий решения, инициативный, по-хорошему творческий…» – и другое заупокойное бла-бла-бла.
Кто-то рядом с Саввой шепчет: «Золотое правило загробной речи: все реальные качества героя заменяй антонимами. Если лентяй – трудолюбивый. Если вор – честный и бескорыстный».
– А Егор был лентяем или вором? – переспрашивает другой любознательный гость.
– Он был деятельным, но бескорыстным, правильно говорят в заупокойном слове, – с иронией, переходящей в сарказм, поясняет злоязыкий коллега.
Савва обращает внимание на эту реплику.
Постепенно поминки становятся все менее принужденными, превращаясь в классическую русскую пьянку.
Похоронный агент – он держит себя здесь хозяином – в кухонном коридоре отчитывает метрдотеля:
– …И если ваша официантка не может удержаться от хиханек-хаханек, улыбочек или пустого кокетства, вы должны, как старшая по залу, призвать ее к порядку – или вовсе отстранить от работы. Это поминки, а не свадьба и не корпоратив! Вы хорошо меня поняли?
– Да, Савва Васильевич, – лепечет метрдотельша.
А рядом, в укромном уголке, творится удивительное: улучив момент, Мигель зажимает в угол вдовушку Ксению и начинает покрывать ее лицо страстными поцелуями.
– Мигель, не здесь, я тебя прошу… – бормочет она, высвобождаясь. – Не здесь и не сейчас…
Эту картину замечает Савва, но тут же отворачивается и отходит в сторону. Он думает, что это его совершенно не касается, да и видит парочку наверняка в последний раз в жизни.
Но в этом он ошибается.
X
Тем временем в той же самой допросной, что и прежде, опер Коршунов разговаривает со вторым из подозреваемых в преступном сговоре с целью убийства – Сироткиным:
– Вы не стреляли, на спусковой крючок не нажимали. Да, сидели за рулем, да, увезли убийцу с места преступления. Поэтому, конечно, лет семь-восемь строгого режима вам обеспечено. Но если назовете имя заказчика преступления – или заказчицы, – к вам судья проявит снисхождение. К тому же тут вы соревнуетесь со своим подельником. Вдруг он первый это имя произнесет? Тогда вы уж точно как организатор пойдете, а это терроризм, срока огромные… Да вы прямо вслух можете не выговаривать. Только кивните. Это она?
Капитан демонстрирует фото вдовы, Ксении.
– Ты мне тут телегу не вози, начальник.
– Или, может, он? – Коршунов показывает карточку Мигеля, партнера и (возможно) любовника Ксении.
XI
Мигель же спустя какое-то время звонит Савве.
– Господын Э-сторожевски? – вопрошает он с неистребимым испанским акцентом. – Мьенья совут Мигель, ми поснакомьельись вами на похоронах господына Егорра Горрчакова…
– Добрый день, я, конечно, помню вас. Чем могу служить?
– Мнье ньеобходима вваса профессиональная помосс.
– Что случилось?
– Ммоя зена умьерла.
XII
Проходит несколько часов, и Мигель вместе с Саввой обсуждают в его загородном доме детали предстоящей тризны.
Дом спроектирован и обставлен в латиноамериканском стиле, с внутренним двором и бассейном, с глазурованной плиткой на полу и на стенах.
Однако совсем по-русски на комоде возвышается портрет блондинки (той самой Насти, что присутствовала на поминках по Егору) – с траурным крепом и стопкой, накрытой ломтиком черняшки.
В результате долгого общения Савва уже перестает воспринимать испанский акцент Мигеля – да и мы здесь не станем больше копировать особенности его речи. В конце беседы, когда подписаны документы и оговорены детали, а стороны уже достаточно сблизились, Савва задает личный вопрос:
– От чего умерла ваша жена?
Мигель отвечает сухо:
– Несчастный случай.
Савва чувствует, что вдовец не сильно расположен к разговору, но все-таки упорствует в своем любопытстве:
– А что случилось?
– Она утонула. – Мигель резко встает, давая понять, что он не намерен больше обсуждать эту тему.
XIII
Новые похороны. Поминки происходят в том же самом месте, с той же самой дамой-метрдотелем и теми же официантками. Да и состав примерно тот же, только вдобавок присутствует публика попроще: друзья и родственники покойной. А за главным столом все те же, за вычетом Насти, которая пребывает теперь здесь в виде траурного портрета.
А рядом, конечно же, ее супруг, теперь вдовец – Мигель. И дама-колумбийка по имени Молена, которая до сих пор не уехала к себе на родину, и ее переводчик-помощник Кирилл, и некоторые другие сотрудники. Ничего удивительного: Мигель, Настя (его покойная жена) и покойный Егор работали в одной фирме. Однако похороны почему-то посетила и вдова Ксения, хотя она домохозяйка и непосредственного отношения к компании не имеет.
«Что за эпидемия смертей в небольшой компании? – задается вопросом Савва, который тоже присутствует на тризне. – И почему сюда вдруг прибыла Ксения?»
XIV
Вскорости мы понимаем, с какой стати Ксения вдруг оказалась на поминальной трапезе по Насте. Видим ее в постели в той самой спальне, где она вместе с Саввой выбирала погребальный костюм для похорон
